Жребий брошен - Страница 10

— И то верно! — посветлел лицом новгородец, хлопнул Олега по плечу: — Ну, хитер ты, колдун. Ой, хитер! Хорошо, не князь…

— А как я их? Как?! — Будута, тяжело дыша, припал к бочонку, сделал несколько глотков. — Видели, какие это богатыри были? А я одного за копье — р-раз! И улетел сразу с коня, токмо и видели. Второго — р-раз! И на земле, одним ударом. А третьего…

— У тебя с математикой как в детстве было? — поинтересовался Середин. — Возле тебя всего два всадника стояли. И то одного кормчий с купцом завалили.

— Да то… — Холоп торопливо отпил еще немного. — Да то опосля… А начинал я, когда их еще много было. Вы тогда еще в мою сторону не смотрели.

Он опять припал к бочонку, допивая остатки меда.

— Грязно тут теперича, колдун, — глядя на бочонок, сказал Любовод. — Чего в грязи пировать? Давай разделаем лошадку, да к плоту поскачем. Там и перекусим, и закоптим мяска в дорогу.

— Тоже верно, — кивнул ведун, поднял свой ремень, опоясался, спрятал саблю и выдернул нож. — Но хоть по ломтю, а зажарить надо. Не скакать же целый день голодными?

В этот раз Олег снова ошибся: обратный путь до плота занял на лошадях не один, а два дня. Пробиваться через заросли верхом было ничуть не легче, нежели пешком, хотя кони двигались, конечно, заметно ходче, да и следить за рекой путникам теперь не требовалось. Зато впервые за многие дни люди смогли нормально поесть и отдохнуть — в седельных сумках нашлись и огниво, и соль с перцем, и котелки для каши, и крупа, и подстилки для сна. Учитывая обстоятельства, такие немудреные удобства показались всем верхом блаженства. Ну и, конечно, мясо. Ешь, сколько хочешь, от пуза. О будущем можно не думать — конскую тушу все равно не сохранить. Так что, чем больше слопаешь — тем меньше пропадет.

Два дня пути, еще один день — на заготовку припасов. Мясо нарезали на длинные полоски и часть коптили в густом горячем дыму от зеленых осиновых веточек, часть натирали солью. Путники старались сделать все возможное, чтобы в пути не понадобилось сходить на берег. Набив мешки, Ксандр отпустил трофейных коней, с явной тоской глядя на уходящие в лес мясные туши, но… Ни времени, ни места на плоту больше не оставалось. На третьи после схватки у затонувшей ладьи сумерки путники сошли на чуть покачивающийся плот и позволили ему отойти от берега.

— Подсобишь, колдун? — поинтересовался кормчий. — Поутру Любовода и холопа к веслам поставим. Опыта у хозяина моего меньше, но днем и править проще будет. Так поможешь?

— Не вопрос. Делать-то что нужно?

— Как скомандую: «Помогай», — греби туда же, куда и я. Скомандую: «Крути», — греби в обратную сторону. Понял?

— А чего тут не понять?

— Тогда помогай…

Ксандр навалился на весло, сделал гребок, еще. Олег, стараясь попасть в его ритм, тоже сделал несколько сильных гребков. Плот бочком, бочком, как нашкодивший подросток, выбрался на стремнину и, постепенно разгоняясь, покатился вниз мимо лесистых берегов.

— Ну, ладно, други, — раскатав трофейную подстилку, вытянулся вдоль левого края Любовод. — Вы глядите, а я покамест вздремну. Тяжело в темноте с набитым-то брюхом.

— Ну, и я пока покемарю, — передернул плечами Будута и принялся укладываться с другого края. Приподнял голову: — Иди ко мне, Урсула. Теплее вдвоем-то будет.

Невольница даже не посмотрела в сторону беглого холопа и предпочла усесться у ног ведуна, слегка облокотившись на его колено. Река начала плавно отворачивать влево. Кормчий пару раз гребнул, поворачивая нос немудреного суденышка туда же, однако инерция продолжала упрямо нести плот по прямой, к обрыву на противоположном берегу.

— Подмогни, — негромко попросил Ксандр. Вместе они несколькими гребками удержались на стремнине, и отпущенные весла снова погрузились в темную воду.

Урсула зевнула, тряхнула головой, но через несколько минут обмякла и свернулась калачиком у ног Олега. Середин накрыл ее своей многострадальной косухой, снова встал к веслу. Ночь окончательно вступила в свои права: темнота сгустилась до такой степени, что исчезла граница между берегом и водой, между кронами деревьев и чернотой звездного неба. Правда, одна подсказка осталась — на берегу не дрожали на волнах отраженные звезды.

— Закрути, — негромко попросил Ксандр и после двух гребков поправился: — А теперь помоги.

Послышался еле слышный плеск, звезды по сторонам смялись, словно нарисованные на бумаге, но почти сразу вернулись на свои места, прыгая с волны на волну.

— Как ты тут чего-то видишь, Ксандр? — удивился Середин.

— Привык, — тихо ответил тот. — Ночью по рекам плавать опасно, но иногда приходится. Как и ныне. Оттого без мастерства ночного пути никто человека за кормчего не признает.

— Не видно же ничего!

— Ну и что? Где волна о берег плеснется, где вода о камень выпирающий зашипит, где эхо отзовется, где лягушка голос с мели подаст. Так и плывешь. Коли без поспешности, то и не страшно совсем.

— Какая уж тут поспешность… — согласился ведун, положа ладонь на рукоять весла. — Как несет, так и несет.

Летняя ночь была теплой. Даже здесь, на воде, в одной рубашке и тонких, хотя и шерстяных, шароварах Середин чувствовал себя в полном удовольствии, нарушить которое не могли даже редкие порывы ветра. Казалось, воздух прогрелся до температуры тела, а потому стал совершенно неощутим. Лес пах теплой сосновой смолой, сонно повякивали какие-то пичуги. Олег все больше ловил себя на коварной расслабленности: будто он отправился в поход с пионерским отрядом и плывет сейчас по безопасной окультуренной речушке от одной стоянки к другой, а не спасается от страшного смертоносного чудовища, порожденного магией и мастерством неплохих, в общем-то, здешних металлургов.