Жребий брошен - Страница 35

— Вот как? — степенно кивнул правитель. — Как же тогда поступить? Отдаться на милость тирана? Самому положить голову на плаху, а людей своих, выросших свободными, добровольно привести в застенок на потеху Раджафу?

— Не надо впадать в крайности, мудрый Аркаим, — задумчиво почесал кончик носа Середин. — Если эта толпа для войны не пригодна, это не значит, что из нее нельзя сделать пару крепких батальонов. И прежде всего, главное оружие пехоты — это не меч, а щит. Щит и копье. Хотя нет, главное оружие — это сомкнутый строй. Я думаю, у вас в армии пехоты никогда и не было? Ну да, само собой. Воевали вы в основном со степняками, а за ними пехтуре бегать бесполезно. Да и не настолько вы нищие, чтобы на своих двоих по дорогам войны топать. У нас на Руси тоже даже слова такого «пехота» никогда не было. Но зато был опыт общения со всякого рода эллинами и римлянами. Конница, конечно, всегда лучше, но… Не думаю, что у тебя найдется еще и конское кладбище.

Правитель опять кивнул, внимательно слушая гостя.

— Итак, — продолжил ведун. — Главное оружие пехоты — это строй. Строй копейщиков. Если кованая сотня легко стопчет тысячную толпу, то даже тысячная рыцарская лава разобьется о плотный копейный строй. Проверено, и не раз. Второе — щиты. Мертвы твои воины или нет, боятся они ран или бессмертны — все это неважно. В бою плотный строй смыкает щиты в стену. А конница — не таран, колотить ею в стену — занятие бесполезное.

— Ты так говоришь, ведун Олег, словно пешие воины в строю непобедимы. Но всего минуту назад обмолвился, что конница лучше пехоты, — вопросительно изогнул бровь правитель. — Как же так?

— Лучше, — согласился Середин. — Конечно, лучше. Удар плотного строя кованой конницы в строй пехоты прорвет его почти наверняка. Но вопрос тут будет уже не в оружии, а в численности, стойкости, умении использовать собранные силы. Если толпу вооруженных дикарей легко разогнать малыми силами умелых бойцов, то при столкновении в плотных порядках рубка будет идти уже на выносливость и численность. Кого хватит на дольше, кто меньше боится боли, у кого останутся свободные силы для маневра — например, обойти врага и зажать его в кольцо, вырубить до последнего. И вот здесь уже перевес в численности пеших ратников может оказаться решающим. Но не следует забывать еще и о легкой коннице, тоже могущей зайти с тыла, с фланга, способной на стремительный неожиданный маневр… Так что, мудрый Аркаим, просто сказать этой полумертвой толпе: «Вперед!» — мало, очень мало. Кто-то должен идти с ней и поминутно указывать, где стоять, где наступать, где обходить, а где и пятиться. Надеюсь, я не обидел тебя своим скепсисом, мудрый Аркаим?

— Ну, что ты, чужеземец, — задумчиво ответил правитель. — Я не настолько глуп, чтобы проявлять упрямство, услышав взвешенные и разумные слова. Ведь вслед за пустым упрямством всегда спешит поражение. Значит, ты считаешь, что с этой ратью мое поражение неизбежно? А успех возможен только после правильной подготовки воинов при наличии хорошего воеводы?

— Да, мудрый Аркаим, — склонил голову Середин.

— Я согласен, чужеземец. Ну, что же, быть посему. Я прошу тебя возглавить мою армию, ведун Олег, обучить ее по своему разумению, перейти реку и освободить наследные мои земли от тирана.

— Но я совсем об этом не просил! — опешил Середин. — И в мыслях не было!

— Это неважно, что было в твоих мыслях, чужеземец. Совсем неважно. Но ты только что доказал, что весьма сведущ в воинском искусстве, знаешь, что необходимо сделать для победы, умеешь быстро разбираться в обстановке, находить решения. Кому же, как не тебе, доверить это дело?

— Но я здесь чужой! Как можно доверить армию своей страны заезжему путнику? Неужели у тебя нет иных командиров, воевод, сотников? Того же Черного Сарыча взять! Нет, мудрый Аркаим, я не могу. Это… Причем тут я?

— Отвечу по порядку, — кивнул властитель, глядя через плечо гостя на лежащую без сознания девушку. — Раны на ваших телах, чужеземцы, ясно показывают, что вы тут уже не совсем чужие и разбираетесь, кто здесь прав, кто виноват. Кто несет людям покой и процветание, а кто — боль, страх, неволю. Чего же более? Я вижу, чувствую: вы честные люди. А значит, станете честно сражаться с тираном за свободу, за благополучие простых людей. Что касается командиров, то их у меня действительно нет. Мои воинские силы не столь велики, чтобы содержать множество воевод. Хватает и пары сотников. Ты же человек в этом деле опытный и умелый. По советам видно, да и по тому, что одолеть непобедимого стража смог. В одиночку, считай, половину сил у деспота отобрал. Черный Сарыч — воин отважный. Да токмо конник он, сотник смолевников. Ты мне сам ныне сказывал, чем ратное дело конное от пешего отличается. Иное мастерство тут надобно, опыт иной. Посему Сарычу с храбрыми товарищами своими лучше будет здесь, у селения нашего, остаться. Дорогу ворогу в случае опасности нежданной заслонить. И, потом, сотоварищ твой, что о торговле печется, клялся в помощи вашей. Делу благородному, сказывал, помогать станете, как можете. Вот она, помощь, и потребовалась. Мне нужен воевода, который поведет армию на врага и вырвет у бандитов кровожадных свободу для народа нашего… Но самое главное даже не в этом, чужеземец. Ты не испугался восставших из вечного сна мертвецов.

— А чего их бояться? — пожал плечами Середин. — Что я — с мертвецами не бился, что ли? Поопаснее вороги встречаются. И живые, и нежить.

— Вот о том речь и веду… — Правитель указал на невольницу, все еще лежащую в беспамятстве. — Не всякий смертный спокойно вид мертвеца ходящего вынесет. Далеко не всякий бок о бок с ними в поход пойдет и командовать посмеет. Ты — можешь. Найду ли я другого?