Жребий брошен - Страница 63

— Еще немного, приятель, — виновато шепнул ведун покрытому розовой пеной скакуну. — Всего пяток верст осталось. О боги, не оставьте меня своей милостью, дайте мне увидеть мои легионы!

Олег боялся не за себя. Больше всего он опасался, что, выскочив на знакомую поляну, вместо ровного пехотного каре он увидит груды изуродованных тел и переломанное оружие.

— Еще немного, еще чуть-чуть… Есть!

Правильный строй пехоты, пусть и оставшейся без командира, оказался неуязвим. Атаковать его малыми силами не рискнул никто — а крупные остались в могильниках на Воровской пустоши.

— Четвертый легион, разомкнуться!

Воины, выставившие копья в сторону Та-Кема, подняли оружие, развели щиты, и всадники въехали в середину каре.

— Надеюсь, сегодня мы никуда не выступим? — Со слабым стоном Любовод слез с седла, сел на траву, испуганно вскрикнул и перевернулся на живот. — Мамочки, лучше бы я шел пешком.

— Поздно уже. — Спешившись, Олег отпустил подпругу седла, снял уздечку. — Скоро смеркаться начнет, а мне не хочется в темноте на узкой лесной дороге оказаться. Лучше дождемся рассвета здесь.

— Гвалт-то какой птичий, слышите? — Кормчий, привычный к седлу не более своего хозяина, нашел в себе силы позаботиться в первую очередь о скакуне — ослабил подпругу, снял седло. — Вроде, как уезжали, такого не было. — Он снял со спины коня потник, бросил на траву и с наслаждением растянулся на войлочной подстилке, раскинув в стороны руки и ноги. — Ой, хорошо! — Уздечка же так и осталась на голове коня.

Птиц вокруг действительно появилось необычайно много. Ветви берез прогибались под сотнями тяжелых ворон и галок, над кустарниками комариными роями кружились синицы, ласточки и голуби. Среди травы шарили какие-то удоды, кулики да рябчики, тут и там вышагивали цапли и щелкали клювами бакланы. Поначалу, больше думая о легионах, Олег совершенно не обратил внимание на это нашествие, но теперь оно начало ведуна беспокоить. Умом он понимал, что легионам из оживших мертвецов птички-невелички причинить вреда не способны — но все необычное вызывало у него вполне объяснимую тревогу. Ведь без помощи колдовства собрать такую разношерстную пернатую компанию невозможно. А значит — у нее есть какая-то цель.

— Будута! Придумай чего-нибудь на ужин. — Олег полез в сумку за шаром.

— А чего придумаешь, коли сумка пуста?

— Да хоть цаплю забей, идиот, — не отрываясь от подстилки, посоветовал кормчий. — Вона сколько их вокруг.

— Сам бы и поймал! Нечто я твой холоп, а не княжеский?

— Ты поперва подумай, у кого на веслах сидеть станешь, несчастный, — посоветовал Ксандр. — До конца похода один переход остался. Скоро назад поплывем. Я ведь тебя тогда работать научу, никто не заступится.

— Работать, работать, — недовольно забурчал паренек, вытаскивая из седельной сумки веревку. — Столько колдунов вокруг, а скатерть-самобранку никто сделать не догадается.

— И правда, друже, — заинтересовался Любовод. — А отчего тебе скатерть-самобранку не наколдовать? Страсть как удобно в походах дальних было бы.

— Наколдовать легко мертвое, друже, — отер ладонью каменный шар Олег, — да не ест его никто. А живое наколдовать нельзя, его надобно вырастить.

— А меч булатный добрый наколдовать можешь? Он ведь мертвый.

— Легко, Любовод. Но для этого зелья надобны, и приспособы всякие. Уголь, горн, наковальня, кувалда…

— Шутишь… — уронил голову обратно на траву купец.

— Отчего же? Такого клинка, что я тебе откую, ни один маг наколдовать не сможет, друг мой. Да и проще это куда будет. Магия больше со всем готовым любит действовать. Оживить уже готового мертвеца, приворожить уже выросшую красавицу, украсть корону уже созданного царства, перенести уже готовый дворец, отрыть клад из уже добытого золота. На рудниках же я ни одного мага пока еще не встречал.

Ведун вперился в камень взглядом, а когда над его поверхностью задрожала слабая пелена, спросил:

— Скажи, перед нами, впереди на дороге есть еще широкие поляны, мудрый Аркаим? Я хочу уйти отсюда, но не уверен, что до темноты найду хорошее место для стоянки.

— Аркаим обманывает тебя, чужеземец, — ответил камень. — Он ищет не справедливости и, конечно же, не свободы, а только власти. Власти над всем миром.

— Ну да, а ты добрый и бескорыстный. Вот только людям у тебя в стране почему-то оружие иметь запрещено, любые решения в городах только через туктон принимаются, и никто без позволения Раджафа и шага ступить не смеет. Интересно, здешние смертные хоть женятся по любви, или это ты их спариваешь? — Не дожидаясь ответа, Олег кинул камень обратно в сумку и затянул узел. — Что же… Видать, придется выкручиваться самому. Ладно, тогда будем ждать утра. Цель похода предельно ясна, до столицы не больше двух переходов. Надо с этим делом кончать.

Дворец богов

Утро в очередной раз напомнило Олегу, почему нельзя держать коней в воинском лагере и на время привалов необходимо отводить в сторону под прикрытием отряда табунщиков — один из оставшихся внутри каре скакунов отсыпал крупную благоухающую кучу рядом с овчиной воеводы, у самого изголовья. Запах заставил ведуна вскочить, начисто прогнав сон.

Его товарищи продолжали безмятежно спать — до сих пор побаиваясь перевернуться на спину. Небо еще оставалось темным, но звезды уже начали гаснуть, сигнализируя о наступлении утра. Однако, несмотря на ночь, где-то совсем рядом были слышны человеческие голоса, приглушенное ржание.

— Значит, я все-таки был прав, — пробормотал ведун. — Раджаф приготовил нам какую-то пакость. Причем именно здесь. Что же, тогда попытаемся испортить ему удовольствие. Нанесем удар тогда, когда его еще не ждут… Подъем! Подъем, друзья!